В рамках публикации о действиях советской кавалерии в Беларуси летом 1941 г . которая началась одноименной статьей мы предлагаем Вамему вниманию продолжение темы, статью Юрия Обмоина "Моя встреча с войной".
Мне не суждено было пережить годы военного лихолетья – я родился, когда страна занималась мирным строительством, осваивала целину, разведывала недра земли, рвалась в космос. О войне напоминали лишь детские игры да звон боевых наград во время многочисленного шествия воинов – фронтовиков в День Победы. Да ещё рассказы о моём отце, старшине Михаиле Ивановиче Обмоине, командире орудия танка ИС-2, получившем тяжелое ранение под Белгородом и добивавшем захватчиков в Курляндском котле после выздоровления в конце войны. И всё же мне суждена была встреча с войной, причём с самой трагической её частью – смертью защитников своей Родины, пусть и через 80 лет после её начала, во время поисковой экспедиции по местам боёв 32-й кавалерийской дивизии.
Это была душная летняя ночь начала августа 41 года. Разрозненные эскадроны 153 полка 32-й кавалерийской дивизии собрались в километре юго-восточнее деревни Прудок Осиповичского района. Хотя в напряжённых ежедневных изматывающих боях прорыва из окружения было трудно определить и день недели, и число месяца – журнал боевых действия вести было некогда, да и некому. Руки были заняты оружием, а простые химические карандаши покоились у кого в гильзах, у кого просто в укромных местах военной амуниции. Позднее, когда мне пришлось раскапывать места гибели кавалеристов, эти карандаши окрашивали песок в необычайно яркий малиновый цвет, внося этим новые неожиданные краски в сложную палитру личных переживаний.
Но это потом, а пока, пользуясь ночной передышкой, бойцы хоронили своих товарищей прямо возле дороги в большой воронке. В спешке от неумолимо надвигающегося утра, с неиспользованными гранатами в подсумках и недострелянными патронами в автоматных дисках, положенными в один скорбный ряд со сложенными на груди руками. Другим «повезёт» меньше – их, обезображенных разрывами снарядов и летней жарой, будут стаскивать в воронки и хоронить вповалку согнанные фашистами жители окрестных деревень. Рядом с их верными друзьями, боевыми кавалерийскими конями…
Воспоминания очевидцев помогают восстановить картину надвигающегося утра. Вот как рассказывает об этом Анатолий Иосифович Герасимчик, которому в начале войны было 6 лет: «4 августа жара была страшная. Они (кавалеристы – Ю.О.) прорвались через засаду немцев в город. Было это ночью, гроза была сильная, только шашки блестели. В освещённых грозой окнах сверкали шашки и молнии. Они объехали город Осиповичи в одну сторону, их встретили огнём пулемётов и орудий, не прорвались они. Много их в городе погибло. Много вдоль дороги трупов было. Вся улица Красноармейская (ныне Абросимова – Ю.О.) и Рабоче – Крестьянская, почти до Прудка…»
Мне и кандидатам в члены Осиповичской поисковой группы «Свислочь» Валерию Дещене и Дмитрию Наливайко достался 4-й раскоп, в котором, по данным предварительной разведки, находились останки одного кавалериста. Когда же количество обнаруженных в нём красноармейцев начало возрастать, на помощь пришли и руководитель группы Юрий Степанов, и поисковики Андрей Торбин и Евгений Гришанович. Учитывая работу находящегося рядом корреспондента районной газеты Дмитрия Саврицкого, также соратника по поисковой деятельности, можно сказать, что 4-й раскоп собрал вместе всех членов нашей поисковой группы в полном составе. В других же трудились представители поисковых групп «Днепровский рубеж», «За Родину», «Прометей», клуба «ВИККРУ».
Это был так называемый «сброс» - стянутые в близлежащую воронку местными жителями тела погибших кавалеристов. Принадлежность именно к этому роду войск подтверждается найденной Валерием эмблемой – скрещенные сабли на фоне подковы. А ещё пуговицы с нательного армейского белья, советская мелочь конца 30-х годов, сержантский треугольник, шпоры, ложка в сапоге и…глубоко вонзившийся в позвонок осколок 50-миллиметровой немецкой мины. Сама причина смерти вот она, рядом – проржавевший хвостовик мины валяется неподалёку. Странное чувство сопереживания и подавленности вызывает этот повреждённый позвонок с чужеродным для человеческого организма куском ржавого железа, как будто бы сам оказываешься свидетелем трагической гибели близкого человека. Или, правильнее сказать, человека, который стал близким за время, которое прожил вместе с ним, бережно очищая от земли, обметая кистью и старательно раскладывая составные части по нарисованному скелету специального банера. Ещё бы узнать твоё имя, Неизвестный солдат! Но проржавевшие остатки смертного медальона в виде плоской жестяной коробочки с отверстием для ношения на шее, прозванной бойцами «ладанкой», в котором хранятся эти необходимые и желанные для каждого поисковика сведения, рассыпаются при первом прикосновении…
Хотя другим повезло больше! Вот в третьем раскопе, в котором работали ребята из могилёвской поисковой группы «Днепровский рубеж», слышится радостный крик. Это может означать только одно – найден смертный медальон в хорошем состоянии! И пока вместе с остальными поисковиками бежишь к месту находки, в голове «прокручивается» желанная картина – не повреждённый, свёрнутый в трубочку бумажный вкладыш, в котором легко можно прочесть и фамилию владельца, и год рождения, и дату призыва в армию, и домашний адрес. А когда на раскрытой ладони сдержанно улыбающегося поисковика Александра Юрчина видишь чёрный эбонитовый пенал с характерными ребристыми краями, «кино» продолжается – в чью-то семью возвращается с войны пропавший без вести отец! Или дед! Или просто родственник! И вот уже я стою рядом со счастливыми родными, бестелесный и невидимый, и радуюсь вместе с ними… Радуюсь, что теперь им можно будет прийти на могилу героя, принести ему цветы, выпить за упокой его души и с гордостью рассказать о нём детям. Как будто это моё состояние понимала журналистка Элла Максимова, когда писала такие строки: «Не видя место погребения человека, невозможно похоронить его в своём сердце»…
Этот медальон, в отличие от других четырёх найденных, удалось прочесть и, как рассказывал мне Юрий Степанов, в дело поиска родственников сразу же подключилось интернет-сообщество различных поисковых групп из Беларуси, России, Украины. И погибший под Осиповичами старшина 153 кавалерийского полка 32-й кавалерийской дивизии Курупецкий Никита Никитович, 1913 года рождения, в одночасье перестал быть неизвестной жертвой войны, пропавшим без вести для своей 81-летней дочери Лидии и внука Сергея, правнучек Лизы и Дианы, проживающих в украинском городе Хмельницкий. Когда я просматривал эти материалы, тронул за душу комментарий Дианы Сороко : «Ваша работа – это что-то очень, очень важное! Благодарим за то, что теперь мы знаем, где был наш прадед. И как невероятно то, что вы делаете. Наша бабушка, наконец, дождалась своего папу... В 81 год. Слов нету, только благодарность». Именно там, на родине героя, будут перезахоронены и найдут свой покой останки ещё одного защитника Отечества
И ещё на миг перенесёмся в то жаркое лето 41-го года. Безусловно, не было бы кавалерии как рода войск, если бы не было их, принятых на довольствие в РККА, строевых коней. Которые наравне со своими седоками переносили все тяготы военной жизни, порой неся нагрузку большую, чем могли вынести их выносливые спины. Это они принимали на себя смертельную начинку минных полей, спасая этим своих седоков, тянули по болотам орудия и обозное имущество и тонули в них, не сумев выбраться из топких трясин. Для них не рыли окопов и не строили укрытий, когда под бомбами или артобстрелом они оказывались среди сплошной стены огня и взрывов, в безумстве обрывая поводья и ломая повозки и ноги. Это они выносили раненого всадника с поля боя и не отходили от него, оставаясь верными после его смерти. Теперь вам станет понятно, почему мы поднимали и будем продолжать поднимать останки кавалерийских коней и, убедившись, что под ними нет всадника, по предложению поисковика Андрея Торбина, ставить из подручного материала простой деревянный памятный знак с надписью «Боевой конь РККА. 1941г». А на памятнике, который предполагается установить погибшим командирам и бойцам 32-й кавалерийской дивизии, его автор художник Анатолий Моисеев изобразил взметнувшегося от близкого разрыва коня, вместе с командиром увлекающего бойцов в атаку…
Давно закончилась война, и места былых боёв распаханы или покрылись новыми лесами. В безмятежной трели птиц трудно распознать свист пуль, а раскаты весеннего грома лишь отдалённо напоминают отзвуки артиллерийской канонады. И всё же война неожиданно врывается в жизнь поисковиков и напоминает о себе немым криком раскрытого рта черепа, пристальным взглядом его пустых глазниц, аккуратным пулевым отверстием в виске, миномётным осколком в позвоночнике. И… смертным медальоном. Значит, для меня и моих товарищей по поиску неучтённых военных захоронений война не окончена и предстоят новые встречи. Ведь «война не закончится, пока не будет захоронен последний солдат, погибший на ней».
Юрий Обмоин, поисковик Осиповичской группы «Свислочь».
Публикации по теме:
А.Литвин "Советская кавалерия в боевых действиях на территории Беларуси летом 1941 г."
