лейтенант,18 МЦП 13МК.
Июньское солнце быстрое, яркое. Выкатилось из-за верхушек деревьев и уже припекало лица солдат. Бессонная ночь не прошла даром. Командир взвода Павел Голицын оглянулся на своих бойцов… И не узнал их. В глазах – смута, в лицах не то чтобы страх, скорее растерянность, подавленность.
Оглянулся Голицын, и все взгляды сошлись на нем. В них немой и тупой вопрос: что происходит с нами?
Закончились первые сутки войны. Бессонные, тревожные, с криками раненых, с кровью. Впервые они увидели врага вблизи.
Первым из 25-й танковой дивизии вступил в бой разведывательный батальон. Перед войной он стоял в Браньске и здесь же преградил путь передовым частям Вермахта. Несмотря на то, что батальон имел кроме мотоциклов бронеавтомобили и танки, он не мог долго противостоять превосходящим силам противника. В неравном бою батальон был рассечен на части и прижат к реке Нужец.
На помощь гибнущему батальону командир корпуса выслал 18-й мотоциклетный полк. Около 100 мотоциклов и три танка повел к Браньску его командир капитан Громов, однако к городу прорваться не удалось, пробился только передовой отряд. Полк понес значительные потери, погибли два из четырех командиров моторот. Остатки полка отошли на Бельск.
Ранним утром, до восхода солнца, навстречу цепи его взвода выехали немцы. Пятеро гитлеровцев. Они ехали на велосипедах по шоссе открыто, не прячась, радостно переговариваясь друг с другом, гортанно гогоча.
Как это случилось, непонятно? Вечером их мотоциклетный полк завязал бой с фашистами на подходах к городку Браньск. Командиром полка была поставлена задача выбить немцев из городка.
Роты развернулись в цепь и двинулись вперед. Немцы открыли огонь, цепь залегла. Завязалась перестрелка, которая длилась всю ночь.
С рассветом все затихло. Никто не предпринимал никаких действий. Возможно, немцы подумали, что полк Красной Армии отошел и послали разведку. Только эти пять горланящих фашистов мало походили на разведчиков.
Словом, комвзвода Голицын подпустил их поближе и дал команду: «Огонь!» Четверо фашистов были убиты, пятого захватили в плен.
А вскоре солдаты полка, без какой-либо команды стали отходить. Фашисты открыли по отходящим сильный огонь.
Голицын сдал пленного немца какому-то майору и двинулся на мотоцикле в обратную дорогу.
Полк отступал.
Через полчаса езды колонна остановилась. Бойцы и командиры пополнили боекомплект, водители мотоциклов заправили машины. Потом прозвучала команда: «Строиться полку».
Роты выстроились по периметру лесной поляны. Перед строем полка появился комполка капитан Громов.
– Товарищи командиры и бойцы! Началась война. Враг перешел границу и уже в десятке километров от нас.
Капитан рубанул рукой в ту сторону, откуда они приехали час назад.
– Нужны дисциплина и порядок, – крикнул комполка, – железная дисциплина.
В это время из-за строя первой роты двое красноармейцев с винтовками вывели вперед солдата. Шеренги полка зашевелились, бойцы вытягивали шеи, чтобы разглядеть солдата. Маленький, щупленький солдатик, в грязном обмундировании, без пилотки и ремня замер перед строем полка. Он был ни жив ни мертв. Бледные, как мел, щеки, остекленевшие от страха глаза, обмякшее тело. Казалось, он только и держался на руках часовых. Разойдись они, и солдатик рухнул бы как подкошенный.
В первую минуту Голицын даже не понял, что происходит. Откуда он, этот солдатик, и почему его вывели перед строем.
– Это дезертир, товарищи! – резко выкрикнул комполка. – Он бежал с передовой.
В следующее мгновение вперед вышел какой-то офицер и зачитал приговор трибунала.
Когда он произнес слово «расстрел», Павел Голицын услышал, как стрекочут в траве кузнечики и ветер шуршит в листве деревьев.
Полк замер, застыл, словно заледенел. Голицын смотрел на взлохмаченного, опущенного солдатика и не верил словам офицера трибунала. Как расстрел? За что? Говорили, что солдатика этого кто-то увидел ночью, километрах в десяти от расположения полка. Скорее всего он просто заблудился, сбился с дороги в этой беготне, пальбе и неразберихе.
Несмотря на душный июньский день, Павел Голицын чувствовал, как холодеет у него внутри. На месте солдатика мог оказаться и он, и любой другой из его взвода.
Солдатика расстреляли на глазах у всех и закопали здесь же, на поляне.
На душе было муторно и гадко. Так прошел первый день войны…
Все последующие дни полк отступал.
Ночью отходили, днем пытались дать бой фашистам. Но немцы были сильнее и в технике, и в оружии, и в живой силе.
При подходе к Волковыску на открытом участке местности немецкие самолеты нанесли удар по колонне. Они расстреливали полк из пулеметов. Потери оказались велики – от личного состава осталась в лучшем случае треть людей.
Бойцы были измотаны бессонницей, боями. Тыловые подразделения где-то потерялись в дороге, есть нечего, из НЗ только сухари.
Однако выхода не было. Комполка приказал занять оборону западнее Волковыска. Но она не выдержала и первого удара фашистов. Началось беспорядочное бегство.
Мотоциклы с водителями находились в ближайшем населенном пункте. Когда Голицын прибежал туда, во дворе оставался всего один мотоцикл. Но его заняли командир роты и офицер из другого подразделения. Павлу места уже не было.
Комроты умчался, бросив своего взводного. В этот момент, глядя в спину уезжающего командира, Голицын вспомнил маленького, взлохмаченного солдатика, признанного дезертиром и расстрелянного в первый день войны. Кто был настоящим дезертиром – солдатик или его ротный командир?
Однако для долгих раздумий времени не хватало. Немцы наседали. Дав несколько очередей из автомата по цепи фашистов, Павел вскочил на лошадь, которая находилась в этом же дворе, и помчался к лесу.
До опушки леса он добрался благополучно, хотя в спину и стреляли. Лесными дорогами выехал восточнее Волковыска. Там нашел остатки своего полка, доложил о прибытии и получил задачу – возглавив два мотоциклетных экипажа, убыть на разведку западнее Волковыска, выяснить силы и средства наступающих фашистов и, возвратившись, сообщить.
Разведгруппа, проехав Волковыск, остановилась, залегла, стала вести наблюдение. Сначала по дороге двигались остатки наших войск, а ближе к полудню появились немцы. Открыв огонь по фашистскому дозору, мотоциклисты вскочили в машины и помчались через горящий город назад, туда, где занимал позиции их полк.
В дороге попали под бомбежку немцев, под свой артобстрел и наконец выехали в расположение полка. Но полка на месте не оказалось. Не дождавшись разведки, подразделения снялись и ушли на восток.
Вновь надо было догонять своих. Только вот где они, свои? Остались ли что-нибудь и кто-нибудь от его полка?
Павел Голицын вместе с отступающими частями прошел местечко Зельву и двинулся на Слоним. У Слонима разрозненные группы красноармейцев встречали офицеры и пытались сформировать взводы и роты, и тут же направляли их на оборону города. Однако утром под ударами фашистской авиации наспех сколоченные подразделения рассыпались, и вновь началось бегство.
Вдвоем – один из офицеров полка, старший лейтенант, и Павел Голицын, определив наиболее слабый участок в немецких войсковых порядках, дождавшись ночи, двинулись по лесу на юг. Пройдя в темное время примерно два десятка километров, они решили, что уже вырвались из окружения. Так оно, в сущности, и было. Из фашистского кольца они вышли, но оказались в немецком тылу. Ближайшая деревня на их пути оказалась занятой гитлеровцами.
Сухари закончились, мучительно хотелось есть. Утром скрытно по лощине Голицын вышел к деревне. Мужчина, вышедший из крайней избы, предупредил, что деревня занята немцами. Однако он лесом провел старшего лейтенанта и Павла Голицына к себе в дом, накормил, дал продуктов в дорогу.
Посоветовавшись, решили двигаться проселками по ночам, не выходя на крупные дороги. Жили надеждой, что вскоре удастся соединиться со своими войсками. Но этой надежде, увы, не суждено было сбыться.
И тем не менее Павлу Голицыну и его попутчику повезло, они вырвались из минского котла окружения и шли на восток.
Вскоре поняли, что дальше идти в военной форме опасно. В одной из деревень за Барановичами выпросили у крестьян гражданскую одежду. Автоматы пришлось закопать. Себе оставили только пистолеты да несколько гранат.
Где-то в районе населенного пункта Столбцы Павел, посланный старшим лейтенантом в разведку, едва не оказался в лапах фашистов. Он вышел на какое-то тыловое немецкое подразделение и столкнулся с фашистским солдатом. Тот, к счастью, принял Павла за местного жителя, криками отогнал его.
Голицын ушел к деревне, свернул в лес, но старшего лейтенанта уже и след простыл. Убежал, видимо, испугавшись немецкого окрика.
Теперь Павел шел один. Он двигался на Минск, потом на Борисов. Вскоре впереди оказалась Орша. Надежды догнать фронт постепенно таяли. Фронт стремительно откатывался к Москве.
В октябре 1941-го Павел Голицын оказался в Толочинском районе Витебской области. Позади осталось 400 километров, пройденных по территории, занятой врагом.
Приближалась зима. Гнаться за фронтом не было сил. Износились одежда, обувь. Его приютили крестьяне из деревни Бошарово. В ней, кстати говоря, оказалось еще несколько таких же окруженцев, как он.
Здесь Голицын познакомился с бывшим курсантом-артиллеристом Григорием Севостьяновым, другими солдатами и сержантами.
Собрались, обсудили обстановку. Надо было создавать отряд, бороться с врагом. Но как? Оружия нет, боеприпасов тоже. Немцы уже вовсю формируют местную администрацию, насаждают старост, полицаев, издают приказы о регистрации граждан. Это означало лишь одно – начинать работу следовало в тайне, скрытно. Иначе запросто можно было оказаться в подвале у полицаев, а там и в гестапо.
Первым делом ушли из деревни, в глубоком лесу со всеми предосторожностями вырыли землянку. Отделали деревом стены, потолок, поставили нары, притащили печку-буржуйку.
Оружие решили искать на местах боев, на путях отступления наших войск.
Кое-что нашли. Несколько карабинов, винтовок, пистолетов, патроны. Помогли местные жители. У некоторых было припрятано оружие.
Следующий шаг – установление контактов с другими партизанскими отрядами. А таковые, по данным Голицына, в районе были. Например, отряды Александра Симдянкина или Герасима Кирпича.
Вскоре Павлу Голицыну удалось познакомиться с Герасимом Кирпичем. Был он старше их всех, лет этак тридцать пять на вид. Интересовался что да как – состав отряда, вооружение, кто командует?
С тех пор связь с отрядом Кирпича стала регулярной.
Потихоньку-помаленьку отряд рос. В основном за счет местного населения. И хотя Севостьянов, Голицын всячески пытались местных оставить в селах – нужна была информация о немцах, но все-таки многие рвались в отряд. Приходилось включать их в состав партизан.
Весной ударили по полицейским участкам и волостным управам, разгромили их в Староселье, Черноручье, Воронцевичах, Туманичах. Пустили под откос эшелоны в районе Коханово, уничтожили немецкий склад в Зубревичах.
Что ж, это тоже была борьба, но большинство командиров партизанских отрядов и групп начинали понимать, что их операции носили эпизодический, разрозненный характер. На большее же не хватало сил. Так пришло осознание, что надо объединяться.
В конце мая собрались вместе командиры отрядов и групп и решили объединиться в партизанскую бригаду «Чекист». Почему «Чекист»? Наверное, потому, что командиром бригады был избран лейтенант пограничных войск, командир оперативной группы одного из погранотрядов Западного пограничного округа Герасим Кирпич.
Что ж, возражений не было, «Чекист» так «Чекист». В конце концов важно не название, а дела.
Комиссаром бригады стал Федор Седлецкий, офицер-политработник, батальонный комиссар. Он тоже был окруженцем. Одним из первых начинал развертывать партизанское движение.
Начальником штаба бригады избрали Ивана Буланова, лейтенанта, командира взвода, попавшего в окружение под Минском и оставшегося в тылу.
Начальником разведки назначили Григория Севостьянова.
Началось формирование бригады. Вскоре она включала одиннадцать отрядов и групп, которые действовали на территории Витебской и Могилевской областей.
Объединение всех партизанских сил в единую бригаду дало большие преимущества – организованно и планомерно велась разведка, маневрирование силами, сосредоточение их для нанесения главного удара, расширение влияния на местное население, обеспечение партизан продуктами.
В составе партизанской бригады был также сильный резерв, крепкая маневренная группа и очень серьезная, хорошо поставленная разведка.
Начальнику разведки бригады Севостьянову подчинялся взвод разведчиков, командиром которого был назначен Павел Голицын. Осенью 1942 года, когда Севостьянов стал начальником штаба бригады, Голицын занял его место начальника разведки.
Так, впервые в своей жизни Павел Голицын стал разведчиком. Он еще не мог и предположить, что теперь вся его жизнь будет связана с разведкой, диверсантами, спецназом.
Пока Паша Голицын был сугубо гражданским человеком. Он мечтал победить фашистов и вернуться к своим штатским делам. Но судьба сложилась иначе. Разведка стала делом его жизни.
Материал подготовил: Д.Киенко
Автор:Михаил ЕФИМОВ
Фото из архива автора
Благодаря помощи Артема Симоненко ("Батьковщина"), после публикации данного материала на сайте "Рубон", по КП погранвойск удалось установить информацию о Кирпич Герасиме Алексеевиче.
КИРПИЧ ГЕРАСИМ АЛЕКСЕЕВИЧ
Год рождения 1909
Область рождения Киевская обл.
Место рождения Васильковский р-н,с.Яцки
Служба:
Мобилизован РВК
Звание Мл.лейтенант
Должность нач
Место службы ПЗ 88 ПО
Выбытие:
Причина смерти Пропал без вести
Дата смерти 23/06/41
