Рассказ выжившего свидетеля расстрела гражданских лиц в Лиде 1944 г. и проблема увековечения имен на памятнике у места расстрела
С Ильей Ивановичем Горбачевским мы познакомились в апреле 2017 года, когда в Всехсвятском храме-памятнике г. Минска проходил круглый стол участников и гостей общественной организации «ЗАЩИТНИКИ ПАМЯТИ И ПРАВДЫ О ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ». Весьма проникновенно выступил Илья Иванович. Он охарактеризовал и обозначил конкретные проблемы на примере своей борьбы за право увековечить имена подпольщиков, военнопленных и жертв нацизма. Поразило в этой истории то, что непосредственным участником подполья был сам Илья Иванович! Сегодня ему 90 лет. Будучи подростком, Илья Горбачевский на Смоленщине был связным между группой военнопленных и городским подпольем. Затем оказался в Беларуси, где участвовал в партизанском движении на территории Лидского района. Несколько раз он был арестован органами СД, а летом 1944г. чудом избежал расстрела.
После войны Илья Иванович написал книгу «Лидская партизанская зона» и документальную повесть «Крест – мой хранитель» (можно скачать на сайте партизаны.бел). Коротко о своих благих делах Илья Иванович сообщал в газетных публикациях – «За себя и за того парня», «Первый миллион». В книгах подробно описаны различные эпизоды боевой юности партизана и подпольщика в Смоленске, Лиде и окрестностях. Поименно названы многие подпольщики, партизаны внесшие вклад в Победу. Имена многих из них до сих пор не увековечены.
Не один год продолжается переписка между Ильей Ивановичем и чиновниками из Лидского райисполкома. Поводом для переписки стал как раз тот самый случай в 1944 году, когда юному партизану удалось сбежать из-под расстрела. Илья Иванович справедливо считает, что сегодня память его погибших друзей предана и не увековечена достойным образом. Что же стало предпосылкой к массовым расстрелам и как сегодня увековечена память о погибших подпольщиках?
В канун 1944г. подпольщики и партизаны организовали переход части военнопленных из местного “баулагеря” в стан партизанских отрядов «Искра» и «Балтиец». Активизировали диверсионную и подрывную работу партизаны, а агитацию – подпольщики. В этой связи в Лиду прибыла группа опытных следователей СД. С зимы 1944 года в тюрьму СД в г. Лида были заключены многие подпольщики, партизаны, связные, сочувствующие. Более сотни людей расстреляли немцы в окрестностях Лиды в летние дни июня – июля 1944г. Вот как описывает это сам автор повести «Крест – мой хранитель»: “Расстрелы начались 23 июня 1944 года. Первыми фашисты расстреляли М. Н. Игнатова и часть людей его группы. 3 июля 1944 года в лесу в двух километрах севернее Лиды расстреляли остальных… На расстрел вывезли узников на крытой грузовой машине за два рейса. Повезли более 70 человек. Меня — первым рейсом. Машина, битком набитая жертвами, остановилась на лесной поляне. Палачи выстроились полукольцом в шести — восьми метрах. Вначале из кузова выгнали женщин и подростков, повели в кусты. Оставшиеся узники услышали голос переводчика, скомандовавшего:
— Всем раздеться. Донеслись плач, крики, потом — выстрелы. В этой партии расстреляли Матрену Наказных, Зою и Леню Кудачевых, Лиду и Павла Аверьяновых и других, человек 8–10. В кузове засуетились мужчины, начали прощаться. Я простился с доктором Кальфой. Сидевший в центре Михаил Лихорад крикнул: — Ребята! Души гадов! За мной!
И, обреченные на смерть, все вдруг выпрямились, словно обрели какую-то сверхъестественную силу. Вслед за Михаилом все бросились к заднему борту кузова, стали прыгать на головы охранников. Палачи не ожидали подобного и на какое-то мгновение оторопели. Потом застучали автоматы, защелкали пистолеты. Поднялась невообразимая кутерьма, крики на русском и немецком языках, клубки сцепившихся тел катались по земле. Но силы были неравны — палачи одолели своих жертв. В этот момент погибли Климко — отец и сын, Кочан, Иван Семенцов, Василий Мельников, Андрей Стропила, Михаил Лихорад и Александра Дроздова, Анатолий Коган с отцом, Ксения Федорук и другие.
Я не успел выпрыгнуть со всеми, оказался в углу кузова возле кабины. Пули меня не задели. Придя в себя, подобрался к борту, выглянул из-под брезента. Чуть подальше от машины палачи добивали полуживых людей и стаскивали их за ноги к яме. Из глубины леса доносились выстрелы, крики.
Быстро поднявшись на ноги, я стал торопливо вылезать из кузова в надежде рвануть в кусты. Но меня заметили. Немец с криками:
— Хальт! Руссише швайн! Раздевайсь! — стоял рядом, широко расставив ноги, направив на меня автомат. «Бежать поздно, — мелькнула мысль, — это конец!»
Я сразу успокоился, прошла дрожь, начал молча снимать комбинезон. Увидев, что палач на какой-то миг отвлекся, я уловил этот последний шанс — ловко накинул снятый комбинезон
на голову немцу, а сам бросился бежать. Два прыжка — и траншея. «Бежать, что есть мочи! Только бежать!» — билась в голове мысль. Вскочив в траншею, сбросил демаскировавшую меня матросскую тельняшку. Пробежав с десяток метров, перемахнул через бруствер и юркнул в кусты. Вслед шла стрельба, свистели пули и неслось остервенелое: — Хальт, рус! Хальт! Но хриплые крики преследовавшего немца только подхлестывали и придавали силы… А впереди — спасительный лес, чуть ближе — деревня, справа и слева от нее — поля ржи, овса. В рожь — и ползком.
Кроме меня из-под расстрела убежал также Петр Макуцевич. После войны он жил и работал в Юратишках. Спаслись Виктор Шаронов и Михаил Ильич Кальфа. Чтобы оказать хоть какое-то сопротивление в случае, если на след нападет фашист или овчарка, после нескольких зигзагообразных перемещений во ржи я собрал кучу камней — единственное, чем мог отбиваться от врага, — и уселся на них. Долго не мог отдышаться, из разбитых рук и ног сочилась кровь. Чтобы остановить кровотечение, пришлось разорвать на ленты кальсоны — последнее, что осталось из одежды. Перевязав раны, пролежал во ржи до ночи. Когда стемнело, направился в сторону деревни”.
В этой кровавой и страшной истории глубже всего затрагивает подвиг Михаила Лихорада. Сколько примеров за войну имели место расстрелы гражданского населения, в большинстве своем неизбежность неотвратимости смерти ломала волю людей, не давая им шанса на сопротивление. Михаил не покорился воле захватчиков, не смирился с неотвратимостью рока и призвал бороться до конца, чем спас несколько жизней! В том числе и Илье Горбачевскому, хотя и сам Илья проявил смекалку и смелость при побеге. Среди расстреляных были жители деревень: Бискупцы, Новопрудцы, Бурносы, Борки, Докудово, Пудино, Ляховичи и других.
В 1944 году были раскопаны могилы вблизи Северного городка, останки 7 человек были перезахоронены на городское кладбище. Свидетелем этому был Илья Иванович Горбачевский – его приглашали на эксгумацию, был составлен «Акт о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в г. Лида» …
Паспорт воинского захоронения № 5871 сообщает нам следующую информацию: “Братская могила подпольщиков и партизан находится на православном кладбище по улице Советской. В братской могиле захоронены подпольщики, партизаны и мирные жители, которые были расстреляны и повешены немецко-фашистскими захватчиками в 1943 - 1944 годах. В 1956 году на могиле был установлен обелиск. 08.07.1994 г. был открыт новый памятник (автор Воробьёв В.Н.)”. Кроме этого в паспорте перечислены 42 фамилии погибших – ранее их было 37. Откуда же взялись фамилии? Оказывается, не менее 37 фамилий были взяты из «Акта о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков» составленного 17 августа 1944г. членами гос. комиссии на основании устных свидетельств. А на месте расстрелов в районе Северного городка г. Лида, в лесном массиве стоит безликий бетонный памятник знак – стела. Нет на ней имен и фамилий загубленных подпольщиков, а останки погибших, судя по свидетельствам Ильи Ивановича, находятся где-то в зоне стелы, которую из соображений парковой эстетики и беспроблемного доступа установили ближе к дороге, но дальше от реальных могил.
Возможно, сегодня имеет место откровенная фальсификация, при которой имена 42 погибших подпольщиков увековечены на братской могиле на православном кладбище. В реальности там покоятся останки 7 жертв, а в р-не охранной зоны памятника - стелы подпольщикам до сих пор в лесном массиве захоронены останки более 120 человек! Как же восстановить справедливость? Почему за такое большое время не была расширена охранная зона в Северном городке, не были предприняты попытки разыскать и эксгумировать останки других членов подполья? Почему вопреки логике фамилии подпольщиков не увековечены на стеле, а братская могила подпольщиков “раздута” за счет имен тех, кто так и остался лежать в траншеях? Если существует акт перезахоронения останков в 1950-х годах, то почему копии акта до сих пор не найдут? Вот и идет у Ильи Ивановича, последнего живого свидетеля тех событий, переписка с властью в лице чиновников Лидского РИК. Он утверждает, что ни он, ни выжившие подпольщики, ни бывшее партизанское командование, многие из которых после войны работали в Лидском обкоме, как, например, командир отряда «Балтиец» И.А. Пролыгин, не были в 1950-х гг. извещены о таком факте перезахоронения. Судя по словам Горбачевского, сегодня власти готовы провести поисковые мероприятия, однако по состоянию здоровья Илья Иванович не может принимать в них активное участие. Наши предложения звучат так: предпринять комплекс мер по выявлению реальных мест захоронения подпольщиков, стремится выявить Ф.И.О. ныне неизвестных погибших подпольщиков, а имена жертв и героев подполья вписать на стелу Северного городка. Поиском архивных свидетельств по ходатайству Лидского РИК могут безвозмездно заняться участники нашей группы. Только так можно исправить ошибки тех людей, которые ранее взяли на себя ответственность забыть подвиг Миши Лихорада, забыть жертв нацистского режима, установив вблизи места расстрела символический безымянный обелиск, а на братской могиле искусственно увеличив количество жертв с 7 до 42 человек.
Дмитрий Бриштен – поисковик, культуролог.
Книги по теме истории лидского региона в 1941-1944 г. изданные группой "Рубон"
Аэродром Лида - сто лет полетов
