22 ИЮНЯ сорок первого года все в нашем доме проснулись от взрывов. Мать с отцом бросились к окну, за ними я и младший брат Володя. Взрывы слышались со стороны Гродно и военного аэродрома, что был в 15 километpax от Скиделя.
-— Это война? — испуганно спросила мать.
Ей никто не ответил. А через несколько минут мы стояли во дворе и различали гул снующих самолетов.
— Война! — сказал отец.
Я помчался к шоссе Гродно — Лида посмотреть, что происходит. По дороге в сторону Лиды поодиночке и группами шли люди. К вечеру шоссе заполнилось и автотранспортом. И вдруг слышу: «Илюша! Беги к нам!» Узнаю голос Василия Свириденко, знакомого нашей семьи. Мгновенно оказываюсь в кузове полуторки.
— Сегодня немцы должны бомбить Скидель. — говорит Ульяна, мать Василия, — отъедем с нами в лес, а завтра возвратимся назад. Но вернуться было не суждено. Так я в неполных четырнадцать лет оказался на дорогах войны, без документов, денег, с рогаткой в кармане. Полуторка повезла нас в сторону Минска. Дорогой сотни раз приходилось укрываться от фашистских самолетов. К вечеру на второй день с трудом добрались до Минска, где разместили беженцев в парке им. М. Горького. Ночь прошла спокойно, хотя много раз звучала сирена воздушной тревоги. А на утро началось страшное. Стоял сплошной гул от разрывов бомб и пулеметных
очередей. В ужасе люди пытались спастись от смерти, в суматохе теряли друг друга, стоял жуткий крик. Потерял своих знакомых и я.
Оказавшись у дороги Минск —Москва, решил идти на Могилевщину, в д. Приволье, где у семьи Свириденко был дом. По железной дороге добрался до Могилева, где обосновался, как и все беженцы, на вокзале. В самом здании места для ночлега не было. Пришлось устраиваться на булыжной мостовой. Еду выпрашивал, но с каждым днем все труднее становилось доставать ее. Отправился в ближайшую от железной дороги деревню, чтобы обменять
кусок ситца, мужскую сорочку и комплект военного обмундирования. Эти вещи дала мне молодая женщина в знак благодарности за помощь в дороге. Ее муж был пограничником и погиб в первые часы войны. Так она говорила мне.
В первом же крестьянском доме с удовольствием согласились взять ситец за кусок сала и буханку хлеба. Радушные хозяева стали кормить молоком. Я с жадностью набросился на еду. Вдруг появилась соседка и говорит: «Военные ищут в деревне диверсантов !» Она стала внимательно разглядывать меня, от чего еда застряла в горле. Через несколько минут заходят в дом трое военных. Офицер из войск НКВД велел вытряхнуть карманы и развернуть сверток. Все внимательно рассмотрел и тут же спросил, откуда военное обмундирование. Я рассказал как было. Не знаю, поверил он мне или нет, но за диверсанта не принял. Однако подозрительность у офицера была, поскольку сразу отправил в линейное отделение милиции, где и свела меня судьба с замечательным человеком, начальником отделения Вячеславом Станиславовичем Прокоповичем. Он привлек меня н других таких же беспризорных мальчишек к погрузочным работам. Позаботился, чтобы наш труд оплачивали продуктами. Своей душевностью расположил к себе и настолько сблизился с нами, что мы принимали его за отца. В ответ на доброту мы добросовестно трудились, помогали, как могли.
Покинул я станцию Могилев, когда фашисты подошли к городу. В минуты прощания Вячеслав Станиславович сказал: «Если возникнут трудности, обращайся в милицию, она поможет». •
Дальше, отправился пешком. Когда оказался в райцентре, сейчас город Славгород, сразу же обратился в отделение милиции, как советовал Вячеслав Станиславович и не ошибся. Меня внимательно выслушали, накормили и объяснили, как лучше добраться до деревни Приволье, где меня ждала семья Свириденко, в которой я обосновался, как свой. Стал работать в колхозе, пас лошадей. Но вскоре приблизился фронт.
Тоска по дому в период оккупации и тяга к отцу и матери заставили меня в начале сорок второго года покинуть д. Приволье и возвратиться в Скидель. Семья Свириденко долго уговаривала не рисковать, но тоска по родительскому очагу была сильнее. В пути очень часто выручали меня добрые люди, устраивали на ночлег, делились хлебом, помогали сшить новые лапти, чтобы заменить износившиеся. Помню, у Днепра возникла проблема перехода на другой берег. Мост был взорван при отступлении наших войск, вместо него фашисты навели понтонный и тщательно охраняли. На помощь пришла женщина, которая имела документ на право розыска своего сына в лагерях для военнопленных. Под видом сына она перевела меня на другой берег.
В г. Червень приютила меня татарская семья, чтобы подлечить. А через р. Березину помогли переправиться жители одной из деревень, минуя мост, охраняемый фашистами.
Многие учили, как вести себя, если задержат фашисты, что говорить. В одной деревне, где я остановился на ночлег, утром хозяева предложили взять с собой рваные тапочки. Объяснишь немецким патрулям, говорили они, что несешь ремонтировать в сапожную мастерскую. Люди не ошиблись, тапки выручили меня.
От Минска до Скиделя добрался без особых трудностей, но по дороге шел не я, а моя тень: настолько был истощен. Последние километры к дому проходил с огромным трудом. - Koгда ступил на порог, то мать не узнала. И я не мог произнести ни слова. Так и стояли несколько минут молча. «Это же Ильюша!», — вскрикнула подруга матери Настя Лойша. И только тогда мы обнялись.
Мой путь от Приволья до Скиделя проходил в суровых зимних условиях 1942 года. За месяц пути организм переохладился настолько, что болезнь свалила меня. Появились опухоли. Прорвавшиеся раны гноились, некоторое время с трудом передвигался на костылях. Казалось, что дни моей жизни сочтены. Но молодой организм выстоял. Однако раны войны до сего времени напоминают о трагедии, постигшей наш народ 50 лет тому назад.
После окончания войны пытался разыскать Вячеслава Станиславовича Прокоповича, так много сделавшего для меня в трудное время. Лишь в 1978 году с трудом удалось установить переписку с женой Вячеслава Станиславовича — Анной Федоровной Козловой, которая проживает в гор. Жлобине. А недавно у нас состоялась встреча.
Анна Федоровна почти три с половиной десятилетия не знала о судьбе мужа, он считался пропавшим без вести. И только благодаря сотрудникам УВД Могилевского облисполкома удалось установить, что В. С. Прокопович после окружения Могилева вошел в состав милицейского батальона. Шесть суток соединение отбивало яростные атаки врага, но силы были слишком неравными, ряды защитников таяли. Оставшаяся горстка бойцов, выходя из окружения, попала в засаду. В жестокой схватке был смертельно ранен Вячеслав Станиславович. Он похоронен недалеко от Могилева. Имя В. С. Прокоповича занесено на памятник -обелиск, сооруженный в честь героического подвига воинов-милиционеров на месте сражения.
Нынешним летом собираюсь побывать на Могилевщине у памятника-обелиска и поклониться братской могиле, где похоронен Вячеслав Станиславович, ставший родным для меня.
И. БОРИСОВ. член совета ветеранов войны и труда Скидельского городского Совета.
