Рядовой, башенный стрелок экипажа бронемашины
35-го танкового полка 6-й кавалерийской дивизии .
В октябре 1940 года я был призван в армию Рыбинским городским военным комиссариатом. Моя воинская служба началась в учебном эскадроне 35-го танкового полка 6-й Чонгарской Кубано-Терской кавалерийской дивизии, дислоцировавшейся в районе г. Ломжи. По боевому же расчету я числился башенным стрелком в экипаже бронемашины БА-10 командира разведывательного эскадрона младшего лейтенанта Демина.
Когда на рассвете 22 июня 1941 года прозвучал сигнал боевой тревоги, мы, курсанты, разбежались по своим подразделениям. Город и военные объекты в его окрестностях уже бомбила фашистская авиация. После заправки машин ним и укладки боеприпасов эскадрон вместе с другими подразделениями полка выдвинулся в район сбора. Рассредоточив и замаскировав машины, стали ждать дальнейших распоряжений.
Не прекращалась бомбардировка города. Немецкие самолеты беспрерывно висели над Ломжей. Наших же самолетов не было видно. Только один раз появилось звено краснозвездных истребителей, вступивших в неравный бой с врагом. Не слышно было и зенитной артиллерии. Возможно, вся она, как и зенитный дивизион нашей дивизии, находилась в это время на окружном полигоне в районе Крупок, восточнее Борисова. Мы вели огонь по вражеским самолетам из пулеметов, снятых с шаровых установок бронемашины, для лучшейI корректировки стреляли трассирующими пулями, но эффекта это не имело.
Вскоре в нашем расположении стали рваться снаряды дальнобойной артиллерии. По времени между звуком выстрела и разрывом снаряда младший лейтенант Демин определил, что стрельба ведется с расстояния около 15 км, то есть из-за линии границы. У нас появились убитые и раненые. Сменили позицию. Но в воздухе появилась "рама" - разведывательный самолет, корректировавший огонь немецкой артиллерии, и мы снова оказались под обстрелом.
Наконец эскадрон получил приказ на разведку в направлении границы, куда в след за кавалерийскими полками дивизии начал выдвигаться и наш танковый полк. Командир эскадрона сам возглавил передовой разведывательный дозор. На участке границы, к которому мы вышли, было относительно спокойно, пограничники занимали оборону, несколько отойдя от линии границы. Стоя в открытой башне, я слышал разговор младшего лейтенанта с начальником пограничной заставы. Противник против них активных действий пока не предпринимал, границу не переходил. Приказа на отход пограничники не получали и намерены были стоять до последнего.
Наш эскадрон продолжал вести разведку вдоль линии границы. Подходившие подразделения кавалерийских полков, спешившись, занимали оборону и вступали в бой с вторгшимися силами врага. Наш полк поддерживал их действия. Вечером 22 июня поступил приказ двигаться к Белостоку и совместно с 6-м механизированным корпусом принять участие в контрударе в направлении Гродно. 23 июня полк сосредоточился в лесу северо-восточнее Белостока. Здесь находились и другие танковые части. Лес систематически бомбила вражеская авиация, нанося большой урон нашим частям.
Вечером того же дня эскадрону было дано задание произвести разведку в районе Сокулки, куда предстояло выдвигаться полку и где по полученным сведениям уже появились немецкие танки. Однако противника мы там не обнаружили. После нашего возвращения из разведывательного рейда полк начал движение в направлении Сокулки. Уже ощущалась нехватка горючего и боеприпасов. Тыловое обеспечение было дезорганизовано. Наш экипаж послали разведать возможность пополнения израсходованного боекомплекта на одном из складов механизированного корпуса. Когда мы к нему подъехали, оказалось, что накануне он подвергся авиационному налету. Все наземные постройки склада исчезли. Во многих местах как бы горела земля, раздавались мощные взрывы, разбрасывавшие вокруг осколки, неразорвавшиеся снаряды, снарядные гильзы. Пришлось поскорее убираться от бывшего склада. Нам так и не удалось найти какой-нибудь уцелевший склад боеприпасов.
После двух дней боев в районе Сокулки остатки полка начали отходить на Волковыск. Из-за отсутствия горючего часть боевых машин пришлось уничтожить. При движении ночью фары не включались - остерегались бомбежки. Это привело к аварии нашей бронемашины. В темноте она угодила передним колесом в воронку от бомбы, в результате чего сломалась полуось. Случилось это посреди небольшой деревеньки. Командир эскадрона пересел на другую машину. Нам же, оставшимся трем членам экипажа, с помощью местных жителей до рассвета пришлось заменить сломанную полуось, снятою с разбитого грузовика, а потом догнали своих. Утром на лесной дороге, не доходя Волковыска, попали под сильнейшую бомбардировку. В итоге на ходу в полку остались только три танка БТ-5 и две бронемашины БА-10, в том числе наша. Старшим из уцелевших командиров был замполит полка батальонный комиссар Гуревич, который и возглавил остатки полка.
28 июня мы вышли к р. Россь севернее Волковыска, но путь дальше на восток был уже здесь перекрыт фашистами. Попытка прорваться с ходу успеха не имела. В бою мы потеряли последние танки и бронемашины. Вместе с экипажем сгорел в танке батальонный комиссар Гуревич. Наша бронемашина сначала была подбита, но мы продолжали вести огонь из орудия и пулеметов. От очередного попадания она загорелась. Мы покинули ее и перебежками отошли назад.
К вечеру в ближайшем лесу собралось большое количество отходивших бойцов и командиров разных частей. В течение ночи разрозненные подразделения и группы были сведены в отряды, определены их командиры и участки атаки, а утром одновременно всей массой, почти без выстрелов, с криками "Ура!" мы пошли на прорыв. Помню, как вброд преодолели речку, бежали мимо каких-то домов, потом в гору. Немецкий заслон был смят. И хотя от автоматного и пулеметного огня, а потом минометного и артиллерийского обстрела вдогон немало бойцов и командиров погибло, большинство все-таки смогло прорваться и продолжать отход на восток.
Однако мало кому из нас удалось окончательно вырваться из окружения и выйти к своим. Сформированные перед прорывом у Волковыска отряды постепенно стали распадаться, так как большим группам трудно было укрываться и обеспечиваться продовольствием. Командир нашего отряда своим решением распустил его на мелкие группы, которые должны были самостоятельно добираться до линии фронта.
Дальше мы шли втроем. Стороной обошли Слоним, а затем решили повернуть на юг и пробраться к Пинску в надежде, что туда из-за болотистой местности немецкие войска пройти не смогли и что там есть наши части. Нужно было перейти шоссе Барановичи - Слоним. По нему беспрерывно двигались автомашины. Спрятавшись в кустах у самого шоссе, мы, трое, выжидали момента, чтобы перескочить на другую сторону. Неожиданно на нас набросилась группа немцев. Это были связисты, тянувшие вдоль шоссе телефонный кабель и не замеченные нами. Так мы оказались в плену.
Источник: В Июне 1941 г. (Воспоминания участников первых боев на Гродненщине).
Редактор и отв. за выпуск – Р.И.Карачун – Гродно, 1997.
Электронную версию подготовили Д.Киенко, С.Пивоварчик.
Подробнее о боях за Гродно указанной танковой дивизии можно узнать из книги "Первый удар: 29 танковая дивизия в боях за Гродно 22-25 июня 1941 г."
