До сегодняшнего дня мы практически ничего не знаем о фальсификации в государственном масштабе истинных причин и дат смерти наших сограждан, безжалостно уничтоженных в 1930--1950-е годы. О судьбах арестованных лгали всегда. Это знает каждый, кто прошел очереди к справочным окошечкам --прокуратуры, милицейским, гулаговским.
Твой близкий находится в одной тюрьме, а тебе называли другую, его увозили на Восток, а говорили, что на Север, или вовсе отговаривались незнанием ("сведениями о местопребывании не располагаем"), лгали о причинах ареста и осуждения, лгали о состоянии здоровья. И особая ложь -- о причинах смерти: "сердечная недостаточность", "воспаление легких", но никогда не голод, не туберкулез, не самоубийство, не расстрел.
Правда раскрывалась малыми толиками, в основном, начиная с середины 50-х годов. Однако была категория жертв репрессий, о судьбе которых продолжали сознательно лгать и в пору первой реабилитации, и при "застое", и в разгар перестройки. Под запретом во все эпохи оставалась правда о судьбах тех, кто был расстрелян по приговорам несудебных органов -- "особых троек", «троек», "двоек", Особого совещания, Комиссии НКВД и Прокурора СССР и т.д.
Самый ранний из известных нам приказов НКВД по этому вопросу относится к 1939 году. Приказ предписывал на запросы родственников о судьбе того или иного расстрелянного отвечать, что он был осужден на 10 лет исправительно-трудовых лагерей без права переписки и передач. Осенью 1945 года приказ был скорректирован -- заявителям стали теперь говорить, что их родственники умерли в местах лишения свободы.
Шли годы, вопросы вокруг судеб расстрелянных накапливались и заставляли и МГБ, и Министерство юстиции, и Прокуратура обращаться в "инстанции" (т.е. в ЦК КПСС) с просьбой вынести решение по всем аспектам проблемы: что отвечать устно, какие ответы можно давать письменно, как и где регистрировать смерть, как заполнять в свидетельстве о смерти сведения о дате, причине, месте ее, выдавать ли какие-либо документы, связанные с имущественными проблемами и т.д.
На заседании Президиума ЦК КПСС 18 августа 1958 г., где разбирался этот вопрос, было вынесено постановление, на основании которого через неделю тогдашний председатель КГБ СССР И.Серов издал развернутое указание. Предписывалось, как и раньше, сообщать относительно расстрелянных, что они были приговорены к 10 годам ИТЛ и умерли во время отбывания наказания.
В необходимых случаях (если это требовалось для решения имущественных или правовых вопросов) предписывалось регистрировать смерть в органах ЗАГС по месту жительства осужденного до ареста и выдавать свидетельство о смерти. При этом дата смерти определялась КГБ произвольно в пределах 10 лет со дня ареста, вымышленной была и причина смерти, а в качестве места указывалось место жительства осужденного до ареста.
Что касается расстрелянных по приговорам Военной коллегии Верховного суда СССР, то здесь указания ЗАГСам должны были давать не органы КГБ, в сама Военная коллегия. По существовавшему в те годы в Военной коллегии порядку родственникам осужденных к высшей мере сообщалось не о расстреле, а о выдуманной дате и причине смерти их родных и близких.
Работники советских и партийных органов, разбирая заявления родственников осужденных к высшей мере, сообщали им о расстреле. Военная коллегия настаивала на том, что осужденные умерли в местах лишения свободы.
Органы НКВД--МГБ--КГБ сообщали родственникам осужденных к расстрелу, что последние будто бы осуждены на 10 лет лишения свободы в отдаленным местностях Крайнего Севера без права переписки. Военная коллегия на этом основании давала вымышленную дату смерти. Между днем осуждения и этой датой образовывался разрыв в 5--6 лет.
Несмотря на то, что в Военную коллегию в период 1953--1959 годов резко увеличилось количество обращений общественных организаций, учреждений и отдельных лиц со списками граждан, которые имели в прошлом большие заслуги перед государством, с просьбой сообщить, реабилитированы ли они и какова их судьба, коллегия продолжала сообщать вымышленные даты смерти. В результате этого вымышленные даты стали появляться в официальных документах и свидетельствах о смерти, органы ЗАГС по указанию МГБ продолжали выдавать родственникам липовые свидетельства о смерти. Такие "свидетельства" получили сотни тысяч наших сограждан.
Установление в 1956 году указанного "порядка" мотивировалось тем, что в период массовых репрессий было необоснованно осуждено большое количество граждан и поэтому сообщение о действительной судьбе репрессированных могло отрицательно влиять на положение их семей. Кроме того, предполагалось, что сообщение членам семей расстрелянных о действительной судьбе их родственников якобы могло быть "использовано враждебными элементами в ущерб интересам советского государства".
Существовавший порядок сообщения вымышленных данных касался в основном невинно пострадавших советских граждан, которые были расстреляны по решениям несудебных органов (Коллегией ОГПУ, "тройками" ОГПУ--НКВД--УНКВД и Комиссией НКВД СССР и Прокурора СССР, а также Особым совещанием при НКВД--МГБ--МВД СССР в период массовых репрессий.
В результате пересмотра архивно-следственных дел с 1954 по 1961 год из общего количества расстрелянных в несудебном порядке было реабилитировано около 60 процентов осужденных. В отношении их родственникам были объявлены ложные сведения о смерти, якобы наступившей в местах лишения свободы.
И только в декабре 1962 года в недрах КГБ вызрело предложение о необходимости отмены существовавшего порядка рассмотрения заявлений граждан с запросами о судьбе их родственников. Но это было вызвано отнюдь не гуманными соображениями. Оказывается, сообщение гражданам вымышленных дат и обстоятельств смерти близких их родственников ставило органы госбезопасности в ложное положение, особенно при опубликовании в печати дат смерти лиц, имевших в прошлом заслуги перед партией и государством.
Кроме того, регистрация смерти расстрелянных граждан по решениям несудебных органов с указанием в документах вымышленных сроков их пребывания в местах заключения ставило членов их семей в неравные условия с членами семей лиц, расстрелянных по суду.
В связи с этим по предложению председателя КГБ СССР В.Семичастного и с одобрения Политбюро ЦК КПСС с 1963 года на запросы граждан о судьбе их родственников, приговоренных в несудебном порядке к расстрелу, устно стали сообщать действительные обстоятельства смерти этих лиц, а регистрацию в ЗАГСах их смерти производили датой расстрела без указания причин смерти, как это делали Военная коллегия Верховного суда СССР и военные трибуналы в отношении лиц, расстрелянных по приговорам судов.
Уведомление граждан о действительной причине смерти осужденных лиц стало давать членам их семей, имевших право на пенсионное обеспечение по случаю потери кормильца, основание для возбуждения ходатайства о назначении пенсий на льготных основаниях как родственникам лиц, умерших от трудового увечья или погибших при исполнении служебных обязанностей.
Конечно, это можно было бы считать серьезным шагом по пути к исторической правде, если бы не одно обстоятельство: тем, кому ранее давались лживые ответы (в соответствии с указаниями 1955 г.) продолжали лгать по-прежнему. Не изменен был порядок и относительно сведений, сообщаемых за границу, -- здесь, как и прежде, предлагалось руководствоваться соображениями практической целесообразности в каждом отдельном случае.
Ложь образца 1963 года просуществовала до конца 80-х и была отменена (опять-таки по согласованию с "инстанцией") приказом по КГБ СССР от 30 сентября 1989 года. Таким образом, люди, получившие ответ между 1955 и 1963 годами и не обращавшиеся с новыми запросами после 1989 года, так и остались в заблуждении относительно подлинных причин и дат гибели своих близких. Напомню при этом, что речь идет о тех, кто был расстрелян по решению несудебных органов.
Трудно сказать, зачем нужно было многолетнее нагромождение лжи. А почему столько лет утаивали правду о Куропатах? Почему отрицали подлинность секретных протоколов к советско-германскому пакту 1939 года? Почему не раскрывали состава "троек"? Почему не опубликовали телеграмму 1939 года о пытках, о которой обмолвился публично еще Хрущев?
А не удивительно ли, что архивы КГБ периода массовых репрессий до сих пор хранятся под грифом "секретно"? Будут ли открыты для изучения специалистов дела бывших работников НКВД, где технология репрессий документально представлена в форме геноцидных разнорядок? Какие архивные материалы уже уничтожены? По приказу кого?
Ответить на эти и многие другие вопросы позволил бы более открытый доступ исследователей-профессионалов в ведомственные архивы и прежде всего КГБ. Давно уже стоит закономерный вопрос: какие типы документов должны быть переданы на хранение в Национальный архив РБ из архивов КГБ.
Что же представляют собой архивы КГБ? (Речь идет о структуре архивов госбезопасности на момент распада СССР. Позднее, возможно, произошли незначительные структурные изменения)
Существует два уровня: центральный архив и архивы областных управлений. (Все городские и районные отделы КГБ сдают свои материалы в соответствующие областные управления.)
Рассмотрим, какие основные типы документов, касающихся непосредственно проблем репрессий и реабилитации, сконцентрированы в архивах КГБ и которые необходимо раскрыть для восстановления исторической правды.
1). МАТЕРИАЛЫ СЕКРЕТНОГО ДЕЛОПРОИЗВОДСТВА. Это информационные и докладные записки в органы власти и управления СССР и БССР, планы, отчеты и другие обобщающие материалы по разведывательной и контрразведывательной работе и административной деятельности. Некоторые из них имеют постоянный, а некоторые -- временный статус хранения.
2). АРХИВНО-СЛЕДСТВЕННЫЕ ДЕЛА на граждан, которые подверглись репрессиям в период с 1918 по 1991 год, а также на так называемых "пособников" времен Великой Отечественной войны, шпионов, сотрудников НКВД--КГБ, осужденных за фальсификацию следственных дел, карателей времен войны, т.е. весь комплекс следственных дел, которые были подведомственны КГБ.
3). КОПИИ ДОКУМЕНТОВ выписки из протоколов заседаний несудебных органов ВЧК--ОГПУ--НКВД--МГБ (Особое совещание при НКВД СССР, Комиссия НКВД и Прокурора СССР ("двойка"), протоколы Особой тройки НКВД БССР).
4). ФИЛЬТРАЦИОННЫЕ И ТРОФЕЙНЫЕ МАТЕРИАЛЫ. Все советские граждане, которые были на оккупированной территории, в лагерях для военнопленных или вывозились на работы в Германию, при возвращении в СССР проходили проверку в проверочно-фильтрационных лагерях. На них заводились анкеты, к этим анкетам прилагались дополнительные материалы, и так создавались проверочно-фильтрационные дела.
5). ЛИЧНЫЕ ДЕЛА БЫВШИХ РАБОТНИКОВ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ. Имеют неограниченный срок хранения.
6). ЛИЧНЫЕ ДЕЛА АГЕНТОВ (штатных и нештатных) и оперативные дела. Здесь все виды дел оперативного учета, контроля, проверки, наблюдения, оперативной разработки, объектовой разработки.
Из анализа основных видов документов следует, что без их детального изучения невозможно получить объективную картину репрессий периода 1920--1950-х годов.
В связи с тем, что многие до сегодняшнего дня не знают о судьбе своих родных, репрессированных в период 1920--1950-х годов, необходимо иметь представление о хранении в архивах госбезопасности архивно-следственных дел.
Этот порядок был утвержден еще Председателей КГБ СССР от 18 ноября 1961 года. Согласно его в архивах КГБ хранятся все дела на осужденных по политическим мотивам. В территориальных органах госбезопасности хранятся архивно-следственные дела, по которым эти органы вели предварительное следствие, а также уголовные и гражданские дела, которые содержат "секретные" сведения.
В связи с тем, что раньше архивно-следственные дела на военнослужащих и работников транспорта сдавались на хранение в территориальные органы КГБ по месту дислокации штабов военных округов, то теперь они находятся на хранении в органах госбезопасности по месту рождения военнослужащих, а в отношении гражданских лиц, которые привлекались к ответственности, по месту жительства. Групповые дела хранятся в территориальных органах госбезопасности по месту жительства (на военнослужащих -- по месту рождения) одного из основных участников группы.
Можем ли мы рассчитывать, что в ближайшее время увидим правдивое отображение истории страны? Пусть на этот вопрос самостоятельно ответит каждый -- сам себе. И тот, кто считает тему массовых репрессий исчерпанной, и тот, кого она тревожит и сегодня.
Историк Игорь Кузнецов
